Сейчас в Арктике есть только два хищника, достаточно сильных, чтобы справиться с моржом. Но ни один из них, как правило, не нападает на моржей, а если стычки и происходят, то они чаще всего кончаются неудачей. Косатка, или кит-убийца, безусловно опасный враг, способный разорвать пополам морскую свинью или, пустив в ход батарею внушительных зубов, выхватить бок у белухи. Не приходится сомневаться в том, что моржи иногда становятся жертвой этих кровожадных китообразных, обладающих к тому же ненасытным аппетитом. (В желудке одной из двух косаток, выброшенных на берег одного из островов Прибылова, нашли восемнадцать молодых морских котиков, а в желудке второй - двадцать четыре котика.) Эскимосы Берингова пролива говорили А. М. Бейли, что видели, как киты-убийцы подбрасывали моржей из воды. Бейли добавляет, что эскимосы, заметив стаю косаток, преследующих стадо моржей-самцов, которые проходили пролив 26 июля, не решились выйти в море на охоту, несмотря на крайнюю нужду в моржовом мясе: они боялись, что киты-убийцы набросятся на них, приняв умиаки за моржей.
Судя по рассказам, косатка хватает моржа за верхнюю губу, тащит под воду и топит. Как только где-нибудь поблизости появится стая косаток, среди моржей, мирно лежавших до того на скалах, начинается паника. В 1936 году к острову Св. Лаврентия, спасаясь от косаток, подошло стадо моржей. В дикой панике, налезая друг на друга, они кинулись к берегу через полосу прибоя; более двухсот моржей, при этом было задавлено насмерть. Никулин упоминает о косатках, вызвавших переполох в стаде моржей в Колючинской губе на севере Чукотского полуострова. Моржи бросились к ближайшей льдине, но не смогли на нее взобраться и сгрудились у ее подводного уступа.
Кстати, ни в одном из этих источников не говорится о том, что косатки убивают моржей. По свидетельству Белопольского, множество моржей становится жертвами косаток в Чукотском море в летнюю пору, когда моржи не могут выйти на льдины. Тот же Белопольский сообщает, что сам видел там мертвых моржей, причем у некоторых из них были переломаны кости.
Но опять же нет оснований думать, что именно косатки послужили в данном случае причиной гибели моржей, да и льда в Чукотском море обычно предостаточно. Вообще сведения, приводимые Белопольским о моржах, как правило, почерпнуты не из первоисточника и представляются нам весьма гипотетичными.
Сейчас твердо установлено, что косатки нападают на моржей, в особенности на молодых, чаще всего в районе островов Диомида, но, например, в канадском секторе Арктики такие случаи неизвестны совсем. Фрейхен утверждавший, что орудие убийства косаток - их острые как нож зубы - действует безотказно, сам же пишет, что в водах Атлантики не зарегистрированы случаи гибели моржей от косаток. "Я видел,- добавляет он,- как моржи спокойно лежат на льдине или мирно плавают вокруг, в то время как тюлени и нарвалы мечутся в страхе при виде китов-убийц".
Некоторые эскимосы уверены, что, наоборот, косатки боятся моржей. И, чтобы отпугнуть стаю китов-убийц, эскимосы из поселка Эта (северо-западная Гренландия) опускают в воду наконечники гарпунов, которые косатки, по их мнению, должны принять за бивни, и начинают рычать и реветь, подражая моржам. Имеется достоверное сообщение о том, как однажды стая косаток приблизилась к моржу, лежавшему на льду. Морж тут же нырнул среди них, а потом, всплыв на поверхность, глубоко вонзил бивни в спину одной из косаток. Рассказывают, что моржихи, у которых косатки стащили со спины детенышей и убили их, наносят смертельные раны обидчикам.
Гораздо чаще моржи (вернее, самки с моржатами, а иногда, очевидно, и молодые самцы в период линьки) становятся жертвой белых медведей. Так что для моржей гораздо более опасен белый медведь, тем более, что границы ареала моржей и белых медведей почти совпадают. И хотя главная добыча белого медведя - тюлени (в основном морские зайцы и кольчатые нерпы), не исключено тем не менее, что медведи, когда численность их велика, оказывают некоторое влияние на процент смертности молодых моржей. Ведь нельзя забывать того, что полярный медведь - самый крупный хищник в мире. Средняя длина самца 2,4-3 метра, а в исключительных случаях - 3,4 или даже 3,7 метра. Весит самец от 400 до 900 килограммов. Уже одно то, что медведь длиной 3,7 метра, встав на задние лапы (что он и делает часто), окажется выше самого большого слона, говорит о том, какой это колоссальный зверь. По силе медведь тоже едва ли уступает моржу (это очень хорошо подтверждают развороченные тайники полярников, сооружаемые из бревен и камней).
Однако и самые крупные медведи не рискуют нападать на моржей-самцов даже на берегу, где морж не может соперничать с белым медведем в ловкости. И Педерсен, и Нансен наблюдали, как медведи выбирались на льдину рядом с моржами, но ни те, ни другие не обращали друг, на друга ни малейшего внимания. О взаимном равнодушии медведей и моржей говорят и эскимосы с мыса Барроу. В воде моржу нечего опасаться медведя, который хотя и хорошо плавает по сравнению с другими наземными млекопитающими, но по маневренности далеко уступает моржу или тюленю. Он столь беспомощен в воде, что часто около десятка молодых кольчатых нерп (его излюбленная добыча на льду) резвятся вокруг, щиплют его за бока, так что, в конце концов, ему приходится спасаться бегством на ближайшую льдину. По словам Педерсена, медведи так боятся моржей, что не решаются лезть в море, если поблизости есть стадо.
О превосходстве моржей над медведем известно с давних времен. Еще норвежский пастор Эгеде, живший в начале 18 столетия на юго-западе Гренландии, писал о морском коне, или морже: "Он всегда находится в состоянии войны с белым медведем, которого часто одолевает или даже убивает своими бивнями, или, по крайней мере, не уступает ему в поединке, пока оба не погибнут". Едва ли моржи специально ищут повода схватиться с белым медведем, но все же случается, что моржи-самцы убивают медвежат на льду. Встреча моржа-самца с медведем оканчивается сражением - как правило, с трагическим исходом для медведя. Во время схватки, по свидетельству Педерсена, морж подплывает к медведю снизу и вонзает ему бивни до основания в спину или в бок. Помощник капитана на судне Ламонта рассказывал, что видел в Девисовом проливе, как морж вынырнул подле плывущего медведя; наполовину высунувшись из воды, он ударил бивнями сверху и утащил под воду громко ревущего зверя. Медведь, очевидно, получил не слишком серьезные раны, так как тут же вынырнул и направился к ближайшей льдине. Один охотник сообщил тому же Ламонту, что видел, как стадо моржей утащило медведя под воду. От медведя только и остались, что клочья шкуры с белой шерстью.
И Педерсен, и Фрейхен утверждают, что медведь не может убить моржа-самца и нападает только на самок и щенков, но, очевидно, это не совсем верно. Так, например, старый гарпунер обнаружил на Шпицбергене трупы большого белого медведя и моржа. Морж успел вонзить бивни в грудь медведя, а медведь обхватил лапами голову и шею моржа. Один эскимос с Баффиновой Земли рассказывал Гантцшу про нападение крупного белого медведя на трех моржей, из которых один (самец) погиб от рваной раны на голове, нанесенной лапой с пятисантиметровыми когтями. Имеется и другое, тоже неподтвержденное свидетельство о том, как медведь прыгнул на моржей с ледяного выступа и, схватив одного из них зубами за загривок - по всей вероятности, это была самка или молодой морж, - проломил ему череп ударами лап.
Как уже было сказано, медведь опасен главным образом для самок и детенышей. По словам эскимоса с острова Саутгемптон, медведи, живущие на восточном побережье острова, летом кормятся моржатами: они хватают их прямо на скалах, куда те выползают полежать. Моржихи, выбравшись на лед, стараются устроиться поближе к воде. Когда медведей много, моржихи держатся все время настороже и ныряют в море, едва завидев судно. В многочисленных рассказах о нападении медведей на моржих с детенышами почти никогда нет подробного описания того, как это происходит. Иногда медведи ловят молодых моржей под водой: они хватают их снизу, когда те высовывают голову, чтобы подышать или оглядеться кругом.
В августе 1935 года Никулин наблюдал, как белый медведь охотился за моржами. Его судно легло в дрейф у кромки льдов в проливе Лонга (между островом Врангеля и материком), где были лежбища нескольких тысяч моржей. Стада их - от 15 до 300 голов, преимущественно моржихи со щенками и молодые моржи - располагались поодаль одно от другого в 300-375 метрах от воды. Притаившись на льдине на расстоянии 45- 50 метров от одного из таких стад, медведь затем бегом направился к нему. Однако все моржи тут же бросились в воду. Обнюхав место, где лежали животные, медведь медленно двинулся к другой залежке. В нерешительности он остановился неподалеку от льдины, где лежали взрослые моржи-самцы, которые подняли головы, ожидая его приближения. Но медведь так и не посмел подойти к ним ближе, чем на 10 метров. Когда он, наконец, перепрыгнул на льдину, моржи выставили бивни, затрясли головами и нырнули под воду. И так повторялось раз за разом: как только медведь направлялся к стаду, моржи кидались в море, а члены соседнего стада между тем внимательно следили за его движениями и тоже прыгали в воду, едва он приближался на 35-45 метров. На одной льдине ему удалось, в конце концов, схватить за задние ласты молодого моржа, который уже соскальзывал в этот момент в воду. Однако, несмотря на перевес в силе, медведь так и не мог вытащить моржонка из воды - тот ловко высвободился и ушел под воду. В итоге медведь, обойдя все залежки, так и не поймал ни одного моржа.
Однажды солнечным днем на Шпицбергене, сто пятьдесят лет тому назад, капитан У. Ф. Бичи стал свидетелем охоты медведя на трехметрового моржа. Морж всплыл в озерке неподалеку и, оглядевшись, перевалился своим жирным телом через край льдины, затем стал кататься по снегу и в конце концов улегся спать. Тогда медведь, внимательно следивший за всеми его движениями, осторожно вылез на лед у противоположного края того же озерка и тоже стал кататься по снегу, но, очевидно, не ради развлечения, а с определенным умыслом: расстояние между ним и добычей постепенно сокращалось. Заподозрив недоброе, морж привстал, готовясь к поспешному отступлению в воду в случае более близкого знакомства с игривым, но вероломным гостем. Медведь тут же замер, делая вид, что уснул, но через некоторое время принялся вылизывать лапы и чиститься, приближаясь понемногу к намеченной жертве. Однако и эта уловка не помогла: бдительный морж был слишком хитер, чтобы попасться в ловушку, и внезапно нырнул в озерко; увидев это, медведь отбросил в сторону всякое притворство и кинулся за ним в воду. Но боюсь, что там его ждало разочарование не меньшее, чем выпало на нашу долю: он лишился обеда, а мы - увлекательного зрелища".
Вполне возможно, что медведь использует и другие хитроумные приемы во время охоты на моржа. Эскимосы, живущие в совершенно разных районах, рассказывали Т. X. Мунну, как медведь подбирается по льду к молодому моржу. Укрываясь за торосами, чтобы приблизиться вплотную к добыче, он затем куском льда, который держит лапой, наносит моржу удар по голове. Лайону эскимосы говорили, что видели, как медведь осторожно подплыл к большой льдине, на которой спали две моржихи с моржатами. Спрятавшись за торосами, он отломил большую глыбу льда и, помогая себе лапами и носом, катил и тащил эту глыбу до тех пор, пока она не оказалась прямо над головами моржих, после чего сбросил ее вниз, убив на месте одну из моржих. Вторая моржиха со своим детенышем скатилась в воду, а оставшийся без матери моржонок был также убит.
Один angakok (знахарь) из Лайон-Инлета рассказывал датскому исследователю Кнуду Расмуссену, что ему тоже довелось видеть, как медведь подкрался к моржу, совсем как человек; переползая от одного укрытия к другому, он подобрался совсем близко, швырнул в моржа огромный кусок льда и оглушил его. Более чем столетие назад эскимосы с берегов залива Фробишер-Бей говорили американцу Чарлзу Холлу, что в августе, когда моржи выползают на скалы понежиться на солнышке, медведи взбираются еще выше на утесы и сбрасывают огромные камни им на голову. Если морж все-таки остается жив, медведь прыгает на него сверху, хватает камень и начинает молотить свою жертву по голове.
Вот что писал О. Фабрициус почти двести лет назад: "В схватках между медведями и моржами первые нередко одерживают победу, проламывая большими кусками льда головы своих противников". Все эти рассказы принято считать достоянием эскимосского фольклора, но я все же склонен думать - о чем и писал довольно пространно в своей предыдущей книге "Мир белого медведя", - что существует слишком много доказательств подобного поведения медведей и слишком они убедительны, чтобы относиться к ним только как к легенде.
Вот что сообщил полярному исследователю Дж. Рэю один эскимос: "Однажды зимой я и еще двое или трое охотников пытались подкрасться к моржу, лежавшему на льду у полыньи в проливе Фокс. Находясь уже неподалеку от моржа, мы заметили впереди огромного белого медведя. Крадучись, он взобрался на высокий ледяной торос прямо над тем местом, где лежал морж. Тут он схватил передними лапами глыбу льда, встал на задние и с силой запустил глыбой в голову молодого моржа, а затем прыгнул на него". Эскимосы убили медведя копьем, но морж был уже полуживой.
Уже в наше время эскимос с острова Саутгемптон утверждал, что спугнул медведя, который убил сонного моржа только что описанным способом и потом распотрошил тушу жертвы. Дэвиду Хейг-Томасу рассказывали про эскимоса, который нашел моржа, лежавшего с проломленным черепом возле расколотой глыбы льда. Говорили ему и про другого эскимоса, убившего моржа, с головы которого свешивался лоскут кожи. Тщательно осмотрев рану на черепе, эскимос пришел к выводу, что эта рана нанесена куском льда, брошенного медведем, хотя не исключено, что лоскут кожи мог быть сорван и обломком льда, упавшего с глетчера.
Независимо от уловок, которые медведь пускает в ход, чтобы подкрасться к самке с детенышами и убить их, нападение на моржей - дело для него хлопотное и невыгодное. По свидетельству Иллингуорса, дюжина или более моржей объединяются против медведя-разбойника, так же как и против косаток. Один из эскимосов, спутников Иллингуорса, видел, как три моржа, стащив в море медведицу, задравшую моржонка, забили ее насмерть своими бивнями. Тот же Иллингуорс описывает и другой случай: "Медведь с величайшей осторожностью полз вперед, направляясь к меньшему из трех моржат, лежавших у самой воды под охраной сонного старого самца. Когда медведь прыгнул на моржонка, самец ринулся на защиту своего младшего сородича Я не понял, что именно произошло, но мгновение спустя смертельно раненный медведь истекал кровью, а старый самец, с гневным ревом приподнявшись на передних ластах, озирал всю сцену с победоносным видом. Потом он нырнул в море. Осмотрев медведя, я обнаружил рваную рану на шее - кровь вытекала из нее, обагряя камни".
